Филип Дик - Когда наступит прошлый год [litres]

Разноцветный поток окружил Эрика, словно светящийся ветер.

«Это ветер жизни, — подумал врач. — Он обдувает меня, несет куда хочет, не обращая внимания на мои ничтожные желания».

Вскоре ветер почернел. Он нес уже не жизнь, но густой дым смерти.

Эрик увидел пародию на свою поврежденную нервную систему, простиравшуюся вокруг него. Множество линий-нервов стали ярко-красными в тех местах, где через них прошел наркотик, оставив свой мрачный след. Какая-то птица, стервятник бури, уселась Эрику на грудь и каркала в тишине, оставшейся после ветра, умчавшегося прочь. Гадина не улетала, Свитсент чувствовал, как ее вонючие когти погружаются в его легкие, в грудную клетку, затем в брюшную полость. Ничто в нем не осталось нетронутым, все было исковеркано. Даже противоядие не могло этому помешать. Ему казалось, что первозданная чистота тела не вернется до конца жизни.

Такую цену вынудили его заплатить силы, правящие миром.

Эрик сумел присесть на корточки и обнаружил, что находится в пустой приемной. Никто его не видел, он мог спокойно встать и уйти.

Доктор оперся на хромированное кресло, обитое кожей, и поднялся на ноги.

На столике поблизости лежали журналы на английском языке, с обложек которых улыбались земляне, а не риги.

— Могу ли я вам чем-то помочь? — послышался мужской, слегка шепелявый голос.

Перед ним стоял сотрудник «Хэзелтайна» в модном цветастом костюме.

— Нет, — ответил Эрик.

Это было его собственное время. Он узнал реалии две тысячи пятьдесят пятого года.

— Но все равно спасибо.

Вскоре Свитсент с трудом шел по дорожке, усаженной секвойями, в сторону тротуара.

Ему требовалось такси, в которое он мог бы сесть и отдохнуть, возвращаясь назад в Шайенн. Доктор уже получил то, что хотел. Скорее всего, он избавился от зависимости, а если постарается, то сможет спасти и жену. К тому же Эрик познакомился с миром, на который не падала вездесущая тень Лилистара.

— Вас куда-нибудь отвезти, сэр? — К нему подъехало автоматическое такси.

— Да, — ответил он, направляясь к машине.

«Предположим, что все земляне приняли наркотик, — подумал он, садясь в такси. — Массовое бегство от нашей мрачной, постоянно ограниченной действительности. Допустим, что корпорация распорядилась произвести огромные количества йот-йот-180 и с помощью правительства распространила его среди всех людей. Было бы это этичным решением? Имеем мы право на подобное?

В любом случае, ничего бы из этого не вышло. Нас опередили бы лилистарцы».

— Куда летим, сэр? — спросило такси, и Свитсент решил проделать на нем весь путь.

— В Шайенн.

— Не могу, сэр. — Доктору показалось, что голос робота звучит взволнованно. — Только не туда. Назовите другой…

— Почему нет? — Эрик тотчас же пришел в себя.

— Потому что, как известно, весь Шайенн принадлежит им. Врагу. Вы знаете, что въезд на неприятельскую территорию запрещен законом.

— Что еще за враг?

— Изменник Джино Молинари, — ответило такси. — Который, как вам известно, совершил предательство во время войны. Бывший Генеральный секретарь ООН пошел на тайный сговор с агентами ригов, чтобы…

— Какое сегодня число? — спросил Эрик.

— Пятнадцатое июня две тысячи пятьдесят шестого года.

Свитсенту не удалось — возможно, из-за действия противоядия — вернуться в настоящее. Он угодил на год позже и ничего не мог с этим поделать. Наркотика у него не осталось. Он отдал все Кэти и таким вот образом застрял здесь, судя по всему, на территории, принадлежащей лилистарцам, как и большая часть Земли.

Но Джино Молинари был жив! Он еще держался. Шайенн не пал в течение дня или даже недели. Возможно, риги сумели прислать подкрепление.

Был шанс узнать это от такси. В пути.

«А Дон Фестенбург мог мне обо всем этом рассказать, — понял Эрик. — Поскольку я перенесся именно в то самое время, когда встречался с ним в кабинете, где он был одет в поддельный мундир Генерального секретаря ООН и показывал мне фальшивую гомеогазету».

— Лети на запад, — велел он такси.

«Я должен вернуться в Шайенн, — подумал доктор. — Неважно, каким образом».

— Да, сэр, — ответила машина. — Кстати, вы не предъявили мне разрешение на поездку. Могу я его увидеть? Естественно, это чистая формальность.

— Что еще за разрешение?

Но Эрик уже понял. Речь наверняка шла о документе, выдаваемом оккупационными властями Лилистара, без которого земляне не могли свободно передвигаться. Эта планета была покорена, и она все еще находилась в состоянии войны.

— Прошу вас, сэр, — сказала машина и снова начала снижаться. — Иначе мне придется доставить вас на ближайший пост лилистарской военной полиции, который находится в одной миле к востоку. Недалеко отсюда.

— Само собой, — согласился Эрик. — Впрочем, они недалеко откуда угодно, не только отсюда.

Машина опускалась все ниже.

— Вы правы, сэр. Это очень удобно.

Такси выключило двигатель и начало тормозить.

12

— Знаешь что, — сказал Эрик, когда колеса такси коснулись земли, машина немного проехала и остановилась у края тротуара.

Впереди виднелось мрачное здание с вооруженными охранниками у входа.

— Давай договоримся.

— О чем? — подозрительно спросил автомат.

— Мое разрешение осталось в корпорации «Хэзелтайн» — помнишь, откуда ты меня забрал? Вместе с бумажником и всем его содержимым. Если ты выдашь меня лилистарской военной полиции, то мои деньги не будут для тебя ничего стоить. Сам знаешь, что со мной сделают.

— Да, сэр, — согласилась машина. — Вас расстреляют. Таков новый закон, введенный декретом от десятого мая. Поездка без разрешения…

— Так, может, будет лучше, если я дам тебе эти деньги? В качестве чаевых. Ты отвезешь меня обратно к «Хэзелтайну», я возьму бумажник, покажу разрешение. Ты больше не повезешь меня сюда и оставишь деньги себе. Сам видишь, какая будет от этого польза и для меня, и для тебя.

— Мы оба выиграем, — согласилась машина.

Ее автоматические цепи быстро пощелкивали, обдумывая предложение.

— Сколько у вас денег?

— Я работаю в «Хэзелтайне» курьером. В моем бумажнике около двадцати пяти тысяч долларов.

— Понятно! Оккупационными бумажками или банкнотами ООН?

— Вторыми, естественно!

— Договорились! — охотно согласился автомат и снова тронулся с места. — Нельзя сказать, что вы совершили поездку в точном смысле этого слова, поскольку назвали цель, находящуюся на территории врага, а я даже не собирался туда лететь. Так что никакого закона мы не нарушили.